Троекуров часто говаривал Дубровскому: "Слушай, брат, Андрей Гаврилович: коли в твоём Володьке будет путь, так отдам за него Машу; даром он гол как сокол". Я бросился было к нему на помощь; несколько дюжих казаков схватили меня и связали кушаками, приговаривая: "Вот уже вам будет, государевым ослушникам!". Он мало-помалу успокоился, хотя всё ещё изредка ворчал про себя, качая головою: "Сто рублей! легко ли дело!". Но Пугачёв привёл меня в себя своим вопросом: "Говори: по какому же делу выехал ты из Оренбурга?".
